Романтический психоаналитик Алла Сигалова

На визитной карточке Аллы СИГАЛОВОЙ написано: хореограф, профессор Школы-студии МХАТ. Тот, кто знаком с этой очаровательной, молодой, улыбчивой женщиной с огромными глазами и точеной фигурой, согласится со мной, что на профессора она абсолютно не похожа. Хотя факты налицо: уроки пластики и танца Аллы Михайловны с радостью вспоминают десятки выпускников театральных вузов. Сигалова - хореограф от Бога. Она первой в России стала заниматься жанром, который сейчас принято называть "современным танцем", создала свою труппу, объехала с ней полмира. Успела поработать в театре "Сатирикон", снималась в кино, училась режиссуре в ГИТИСе… На разных сценах мира она ставила балеты, оперу, создавала пластический рисунок многих драматических спектаклей. Театральным хитом прошлого сезона стал поставленный Сигаловой в Театре им. А.С. Пушкина мюзикл по мотивам фильма Федерико Феллини "Ночи Кабирии".

Недавно Алла Сигалова вновь удивила театралов: она впервые вышла на сцену в качестве драматической актрисы. Это произошло в филиале Театра им. А.С. Пушкина в спектакле "Джан", поставленном ее мужем Романом Козаком по повести Андрея Платонова. В "Джане" Алла не только сыграла несколько ролей, но и стала автором пластической партитуры. В этом пронзительном спектакле актрисе приходится перевоплощаться не только в женские образы - от 15- летней девочки до глубокой старухи, - но в верблюда, в птицу и даже в "шершавый куст перекати-поля". Невозможно передать словами зловещий полет ее хищной птицы, которая старается вонзить свой клюв в горло человеку. Или душераздирающие предсмертные муки и прощальный взгляд несчастного верблюда, везшего по пустыне главного героя, но которого тот со своим спутником вынужден убить и съесть, чтобы не умереть с голоду…

У непосвященных может сложиться впечатление, что Алла Сигалова - баловень судьбы. Между тем, это очень далеко от истины. Потому что все ее победы - следствие не только данного Богом таланта, но адского труда и мощной воли. В 19 лет с ней случилась трагедия: учась в Хореографическом училище им. А. Я. Вагановой в Ленинграде (кстати, она до сих пор называет свой родной город именно так "старорежимно" - Ленинград), Алла получила страшную травму и более полугода была прикована к постели… Но, стиснув зубы, превозмогла болезнь и выкарабкалась.

Сигалова - на редкость амбивалентное существо: при всей своей мягкости и нежности она может быть прагматичной, резкой и жесткой в работе. И если в голосе режиссера Сигаловой появляется металл - держись, актер! Однажды, лет двадцать тому назад, автор этих строк без спроса ввалился на ее репетицию и был просто пронзен ее гневным, испепеляющим взглядом, от которого до сих пор - мурашки по телу. Но в кабинете худрука Театра им. А.С. Пушкина, где недавно проходила наша беседа, огромные глаза моей собеседницы излучали свойственные им тепло и доброту.

Алла Сигалова с дочерью Анной

Алла Сигалова с Фарухом Рузиматовым и Дианой Вишневой на репетиции

Алла Сигалова и Роман Козак

А. Сигалова в спектакле "Банан"

А. Сигалова в балете "Грезы любви"

Алла Сигалова со своим другом Сергеем Вихаревым

- Алла, у вас, как известно, питерская закваска. Чувствуете ли вы разницу в менталитетах: питерском и московском?

- Я бы скорее говорила не о разнице в менталитетах, а о тех чувствах, которые испытываю, находясь в Москве или в Ленинграде. Только сейчас по прошествии большого количества лет я чуть-чуть начинаю привыкать к тому, что cтала москвичкой. Совсем недавно, возвращаясь откуда-то в Москву, я стала говорить, что еду домой. Но все же мой основной дом, конечно, в Ленинграде. Странная вещь: Ленинград меня держит, не отпускает. Многие ленинградцы говорили мне, что я никогда не привыкну к Москве, но я не верила. Теперь вижу, что это действительно так.

- Давайте вместе совершим экскурс в историю: к вашим корням, к истокам. Что повлияло на формирование творческой личности по имени Алла Сигалова?

- Прежде всего люди, которые меня окружали. Я воспитывалась в семье настоящих ленинградских интеллигентов, потомков художника Сомова. И естественно, все, что касается понимания искусства: живописи, поэзии, музыки, - это все от моих близких людей. И, конечно, от моих педагогов в хореографическом училище. Я им всю жизнь благодарна и не перестаю удивляться, как же много они мне дали! Несмотря на то, что я взяла только сотую часть того, что они стремились мне дать. Но мы ведь в детстве такие глупые, не ценим тех, кто рядом с нами… Хотя я, наверное, все же ценила их, потому что понимала, какие люди меня воспитывают. Но все равно искушение поиграть во дворе было порой сильнее желания сесть и что-то прочитать, послушать, о чем говорят близкие.

- Повлияла ли на формирование вашего человеческого и творческого характера трагедия, которая произошла с вами в 19 лет?

- Очень сильно повлияла. Она изменила мою жизнь. Именно она заставила меня уехать из Ленинграда… Сейчас я иногда думаю, что надо благодарить судьбу за то, что она послала мне такие тяжкие испытания. То, что я семь месяцев пролежала с парализованными левой рукой и ногой, помогло мне понять, что жизнь складывается из преодоления невероятных препятствий. В этот момент, если ты не ломаешься, то начинаешь формироваться, становиться человеком. Это, наверное, хорошо, что мне был послан такой удар. Я тогда многое поняла.

- Наблюдая за вами, читая статьи о вас и ваши интервью, я понял, что вы склонны к самоанализу.

- Да, я всегда этим занимаюсь, это моя природная склонность. Читаю даже научную литературу, хотя порой не все в ней понимаю. Среди близких мне людей есть немало тех, кто профессионально занимается психоанализом, психотерапией. Общаясь с ними, я стараюсь черпать какие-то знания в этой области. Но это не самокопание, это умение проанализировать себя, свои поступки, чтобы относиться к себе трезво, с "чистыми глазами", без розовой пелены.

- Мне кажется, что в вас уживаются, на первый взгляд, несовместимые черты: мягкость, толерантность, женское очарование с профессиональной жесткостью и стальными нервами. Вы четко различаете "обычную жизнь" и профессию?

- Да у меня нет "обычной жизни"! Моя жизнь посвящена профессии, как бы пафосно это ни звучало. Хотя я вовсе не схимник и не бросила все на алтарь профессии. Впрочем, может быть, дело и не в профессии. В любом деле, даже дома, я не люблю, когда мне мешают что-то делать - даже самые простые бытовые вещи. Тогда я становлюсь жесткой. Я, к сожалению, жесткий человек, это мне мешает, на меня иногда даже обижаются за это мои дети. Я никогда не выплескиваю свои эмоции, все время их прячу. Хотя бывают такие моменты, когда это необходимо сделать, и мои близкие даже хотят, чтобы я выплеснула свою любовь, нежность, а может быть, даже поплакала бы с ними. Но…

- Где-то я прочитал, что вы разучились плакать…

- Да, к сожалению. Слезы - это сладкая штука: ими можно упиваться, от них становится легче. Но мне это не дано. Хотя вспоминаю, как плакала недавно на декабрьских вечерах на концерте Гидона Кремера. Не могла остановиться, успокоиться. Люди, сидевшие рядом, наверное, удивлялись этим потокам слез. Но это был восторг, вызванный гением.

- В этом смысле вы похожи с Романом Козаком: он рассказывал, что плачет, "как белуга", на некоторых фильмах…

- Да, мы похожи. Помню, как однажды на концерте Жени Кисина мы оба плакали от восторга. Друг друга мы не стеснялись, может быть, - только людей, сидящих рядом. В обычной жизни мне иногда тоже хочется поплакать, но не получается. Наверное, это какая-то физиология. Я вроде бы и "плачу", но внешне это никак не проявляется.

- А эти "внутренние слезы" отражаются на работе?

- Да, наверное. Один человек мне сказал недавно: "Ты не плачешь, потому что себя не жалеешь". Это правда: других я могу пожалеть, но себя мне никогда не жалко. Потому что счет к себе достаточно жесткий.

- И к своей новой роли - драматической актрисы в спектакле "Джан" - счет был таким же?

- Для меня это было не просто. Я, естественно, не имею права показывать, что бываю слабой и неуверенной в себе. Потому что рядом со мной - партнеры, которые верят в меня и идут за мной. Порой они чувствовали мои колебания и помогали мне. Но эту неуверенность я преодолела.

- А близким людям, в частности, Роману Козаку в работе вы тоже предъявляете особый счет?

- Наверное. Правда, у меня был пока единственный опыт актерского "подчинения" режиссеру Козаку в "Джане". Мне казалось, что в работе со мной он должен выкладываться не на сто процентов, как обычно, а на двести. Потому что это не по-товарищески - не отдать мне все, что ты знаешь, не напичкать меня собственными знаниями. Иногда я на него очень злилась…

- Отражалось ли это на дальнейших отношениях?

- Нет, что вы! Как только мы выходили из театра, все обиды заканчивались.

- Как-то вы рассказывали о сложных взаимоотношениях, возникших в работе над каким-то спектаклем, с танцовщиком Сергеем Вихаревым. Тогда ведь вам приходилось преодолевать себя?

- Приходилось. Но вообще-то я очень отходчива, не могу находиться в конфликте ни с кем. Я люблю быть со всеми в хороших отношениях. Это странно, раньше я не была такой. Знаете, рядом с нами не так много людей, которых мы любим. И эту любовь надо беречь, очень ею дорожить. Господи, ну не получилось у него сегодня на репетиции, не взлетели мы на какую-то творческую вершину, ну и что?! Надо научиться это прощать, не замечать и продолжать любить. Мне кажется, что я научилась это делать.

- Как проявляется ваше "прощаю" по отношению к актеру? Вы машете рукой и говорите: "А, ладно! Не получилось сегодня, получится завтра"?

- Нет-нет! Я актера обязательно оставляю с тяжелым ощущением, что я в негодовании, что просто ненавижу его. А сама убегаю и продолжаю его любить! Но он этого не знает и потому продолжает мучиться и страдать. (Смех).

- Прочитал, что вы сами, как режиссер, как балетмейстер, всегда знаете, что будете делать на репетиции. А как же - озарение, вдохновение?

- Если мы будем сидеть и ждать озарений, то мы за свою жизнь талантливо поставим, пожалуй, 19 минут сценического времени. Режиссура - это профессия, работа, ремесло. Нужно быть всегда готовой. У меня всегда все расписано, весь план репетиции, все нарисовано: кто пойдет туда, кто сюда. Нечто похожее на раскадровку в кино. А озарение - это когда ты посылаешь такой импульс, так светишься энергией, что можешь увлечь, заразить своим азартом. И тогда актеры тоже вдохновенны и окрылены. Тогда дело идет.

- Вам всегда была свойственна такая душераздирающая хореография, как в "Джане"?

- Думаю, всегда. Это - то, что очень многим нравится и многим же не нравится. Многие не принимают такую чрезмерную страстность и "энергетичность". Но я - такая, какая есть, и мне с этой энергией хорошо. Думаю, что партнерам моим - тоже.

- Вы первой в России создали труппу современного танца: в свое время "Независимая труппа Аллы Сигаловой" гремела на всю страну. Почему вдруг эта затея возникла и почему вы, в конце концов, оставили ее?

- Началось это все потому, что мне необходимо было уйти из "Сатирикона". И не просто уйти, а доказать, прежде всего, себе самой, что, уйдя из него, я сама смогу что-то делать. И делать достаточно успешно. Правда, еще до ухода я мечтала о собственной труппе. Это были замечательные, хотя и очень тяжелые годы творчества. В 1994 году я родила Мишу, и это стало поводом к расставанию с "Независимой труппой". А причина состояла в том, что я сама себя в этой истории исчерпала. Мне самой некуда было дальше идти. Мой потенциал с этими людьми закончился, и я им сказала, чтобы они искали работу. Мне нужно было идти дальше одной: начинать что-то сначала. Но я стала тяготиться не только тем, что мы исчерпали наши творческие отношения, но и тем, что устала быть ответственной за судьбы людей. Ведь, как вы помните, время было тяжелое, прежде всего, в экономическом смысле. И я старалась решать проблемы людей, но это меня просто вымотало. Развал труппы произошел в 1995 году, хотя последний наш спектакль в Японии состоялся в 1998-м…

- Нет ли у вас желания опять стать хозяйкой труппы или театра?

- Нет, я не хочу этого. Я не могу быть ответственной за судьбы других людей. Я ответственна за свою семью, и мне этого вполне достаточно.

- Вы в последнее время активно стали работать в драматическом театре. А не появляется ли у вас желание вернуться в балет?

- Я начинаю разочаровываться в балете, как виде искусства. Вот, например, вчера показывали по телевизору балет "Дон Кихот", и я его не досмотрела, переключила на другую программу. Лет десять назад такого не случилось бы.

- Вы разочаровались в балете вообще или в том, который сейчас у нас существует?

- Я не разочаровалась в балете вообще, потому что это - высшее из искусств! Это - моя мечта, моя жизнь. Я застала гениальных танцовщиков, я выросла на экстраординарных людях. Когда я училась в училище, то имела возможность наблюдать солистов Кировского театра в работе и в быту. И это отложило такой невероятный отпечаток на всю жизнь! Когда сейчас приезжаю в Ленинград и прихожу в Мариинский театр, я смотрю на некоторых из тех, кто там работает, как на небожителей. Это такой труд, который обычный человек не может даже себе вообразить! И когда танцуют Лопаткина, Вишнёва или Фарух Рузиматов, происходит настоящее чудо! Но оно случается все реже и реже. Чаще всего на балетных спектаклях я вижу скучных людей, которые делают какие-то упражнения… Я не хочу такого балета, не хочу, чтобы он становился обыденностью. Да, это "шахта", но если не происходит чуда, лучше этого не делать.

- Но вы все же продолжаете делать?

- Да, вот недавно позвонил Сережа Вихарев и предложил мне участие в их вечере одноактных балетов. Я была очень рада, потому что знаю, что Сережа никогда не будет мне диктовать, что я могу выбрать любой материал. Уверена, что мне там будет хорошо работаться. Я с радостью согласилась, тем более что получила разрешение от Лени Десятникова взять для этого балета его новое сочинение. Я сейчас этим живу, этим окрылена. Надеюсь, что смогу вдохновить тех, кто будет участвовать в этой работе.

- А бывало ли так, что люди не вдохновлялись тем, что вы им внушали?

- Еще как! Не просто не вдохновлялись, а были рассержены, разгневаны, уходили и хлопали дверью! Самый яркий пример - уход из одного нашего проекта Фаруха Рузиматова. Я его знаю с детства, у нас с ним прекрасные отношения. Он репетировал несколько раз, но однажды я прихожу на репетицию и вижу: стоит Фарух возле репетиционного зала, не переодетый, с букетом цветов и огромной шоколадной фигурой. Подарив все это мне, он извинился и сказал, что больше работать не будет. Так мы расстались. Но дружить продолжаем.

- Иногда говорят, что режиссура - это реализация каких-то человеческих комплексов. А хореография?

- Конечно! Мы же все пронизаны какими-то ощущениями, которые привнесены из детства, все время преодолеваем какие-то нереализованные мечты, неосуществленные надежды. Хореография - это клубок комплексов, которые ты пытаешься преодолеть. Или не преодолеть, а просто выплеснуть. Хореография - это очень личностная, интимная вещь.

- То есть на хореографии отражаются какие-то черты вашего характера?

- Конечно.

- Значит, вы в жизни подвержены каким-то еле заметным дуновениям или, наоборот, мощным шквалам, которые могут вас захлестнуть так же, как героев ваших спектаклей?

- Вообще-то да. Но дело в том, что я очень хорошо воспитана. Меня воспитывали строго и даже жестко. Это стало частью моего характера. Я уже говорила, что не выдаю свою эмоцию, прячу ее. Я приучена, что надо держать дистанцию, быть ровной, интеллигентной. Никто не должен видеть, что у тебя происходит внутри. Но оно же происходит! А куда же его девать? Вот и приходится все выносить на сцену.

- А не бывает желания, подобно японцам, по вечерам для разрядки лупить по голове резиновую куклу главного режиссера?

- Нет. Хочется любить главного режиссера. (Смех). Не только одного, но и всех! Ну, бывают моменты, когда я перестаю собой владеть. Более того, тогда я не хочу собой владеть! И тогда случается счастье… и несчастье одновременно. Впрочем, наверное, как у всех.

- Бывает ли, что приходится в жизни играть не себя, а какого-то другого человека?

- А что значит - "не себя"? А где вообще я? Как найти какое-то единственное "я" из тех многочисленных ликов, которые и есть я? Мне очень трудно отделить какой-то один "лик" и сказать: "А вот это, пожалуй, я и есть!" Я разная: дома одна, на работе - другая, с какими-то другими людьми - третья. Хотя все это окрашено какой-то краской, про которую можно сказать: это она. Но у этой краски миллион оттенков.

Павел Подкладов

Редакция журнала "Театральная Афиша"
Пишите нам: afisha@teatr.ru

главная страница | Реклама на сайте | театральный клуб | третий звонок | рекомендуем спектакли | ссылки | журнал