 реклама на сайте | театральный клуб | третий звонок | рекомендуем спектакли | ссылки | журнал |
|
|
|||||
|
|
|
|||||||||||
|
|
|
|||||||||||
 
|
|
14.01.2004
Ольга Дроздова: Очень трудно существовать на 500 градусов, но иначе невозможно
- Ольга, придя в "Современник", вы сыграли Машу в "Трех сестрах". В первом составе Машу играла Марина Неелова. Что для вас, начинающей актрисы, означало играть чеховскую роль наряду с такой знаменитостью? - То первое приглашение на роль Маши я восприняла как редкую возможность учиться у Марины Мстиславовны Нееловой… В актерской среде говорят: не надо подражать, не сотвори себе кумира, и я абсолютно согласна с этим, но только я считаю, что если есть возможность учиться у мастеров, ею надо воспользоваться. Основная профессиональная учеба артиста все равно осуществляется в театре. Где-то там мы тренируем лишь какие-то нервные, психологические и эмоциональные мышцы, не более того, а основная учеба происходит в театре. Я помню, как по несколько раз ходила на спектакли Марины Мстиславовны, когда они с Галиной Борисовной играли в "Кто боится Вирджинии Вульф?" Я смотрела спектакль раз семь или восемь. Для меня это было школой. Естественно, я подглядывала, какое-то время я копировала, даже, не боюсь этого слова, пародировала Марину Мстиславовну, не всегда эта пародия была удачная, я не стесняюсь этого, ничего в этом страшного нет. Мне казалось, что у нас было очень много совпадений, во всяком случае мне, девочке, пришедшей в театр из института, так казалось. - Почему в спектакле "Играем… Шиллера" нет второго состава исполнителей? Хотели бы вы сыграть одну из главных женских ролей в этой знаменитой постановке? - Я стараюсь над этими вещами не задумываться. Все эти вопросы - из закулисья. Я пришла на этот спектакль и была в таком восторге! Помню, я побежала в гримерку к Марине Мстиславовне, к Елене Яковлевой, мне они обе безумно понравились, и у меня даже мысли не возникло, "почему не я". Я - в чем-то другом. Очень много ролей в репертуаре, на всех хватит. Если режиссер именно этих актрис увидел в данных ролях, что тут поделаешь… Когда-нибудь он увидит что-то и во мне, в другой работе. Я стараюсь не задумываться над этим, на это нет ни сил, ни времени, и жалко тратить эмоции. С этими мыслями можно вообще надолго остаться за кулисами. Рвать на себе волосы и биться головой о гримерной столик? Некогда и не хочется. Если же говорить о двух составах, то я всегда за вторые составы, и не потому что можно уехать на съемки. В принципе меня никогда не выручали вторые составы в смысле облегчения съемок, мне не очень на это везет. Но всегда интересно посмотреть на свою роль со стороны, что-то поправить… По-моему, работать в двух составах интереснее. Одна голова хорошо, а две лучше. И всегда с двумя исполнителями можно слепить что-то более богатое, чем с одним. Со мной многие артисты и режиссеры не согласны, а я к двум составам отношусь спокойно. - Ольга, складывается такое впечатление, что в вашем "современниковском" репертуаре одни драматические роли, а комедийных нет. - Я не делаю таких границ между своими ролями. История амплуа, мне кажется, давно изжила себя, а у нас в "Современнике" эта проблема вообще никогда и не возникала. Самая трагическая роль может прозвучать неоднозначно. Как и человек: он же разный в разных жизненных обстоятельствах. Иногда в самых напряженных ситуациях его разбирает смех… В театре в какой-то момент публика может смеяться и сквозь слезы… Поэтому я не вижу четкой границы между комедийными ролями и драматическими. По своим внешним данным я, конечно, актриса некомедийная, и любая моя роль несет прежде всего драматическое начало, но в конечном итоге закономерность, о которой я говорю, сказывается. Даже роль репрессированной в сталинское время Кароллы в "Крутом маршруте" вначале строилась как очень серьезная, со слезами. Но потом я поняла, что Каролла не должна плакать сама - это публика должна плакать. Тем более по тем временам, да я думаю и сейчас, в камерах не приветствовалась истерика. Поэтому она их развлекает, хотя ее история печальна. Вот такой поворот в роли мне больше интересен. То же самое в "Аномалии": образ моей героини Татьяны - женщины достаточно резкой, небольшого ума, но при этом чистой души, - наверно, содержит трагизм, тогда как внешние проявления ее характера - смешные и нелепые. А допустим, в роли Маши в "Трех сестрах" я сама от себя иногда не ожидаю каких-то реакций, иногда очень серьезных, а при этом люди вокруг смеются. Смеются, может быть, не над персонажем, а над ситуацией. Чеховская Маша не привыкла кричать, ругаться, она все переживает в себе, поэтому ее гнев бывает иногда очень трогателен, иногда нелеп… - Вы же Ольгу играете в "Трех сестрах". - До последнего времени я играла Ольгу, но в октябре срочно ввелась на роль Маши. Это давняя история. Придя в "Современник", как мы уже говорили, я играла Машу в той, первой постановке. Позже я узнала, что меня и брали в театр с расчетом ввести во второй состав "Трех сестер" на роль Маши. Я играла Машу лет шесть, и последний свой спектакль сыграла на Бродвее, во время гастролей театра в США - это был серьезный эпизод в моей жизни. Как вспышка. Потом спектакль несколько лет не шел. Когда Галина Борисовна Волчек решила его восстановить в обновленном составе, с более молодыми артистами, в этой новой редакции мне была отведена роль Ольги. Не скажу, что я с легкостью приняла это предложение. Было даже такое трагическое восприятие, я рыдала всю ночь, прощалась с Машей. Сейчас я понимаю, что назначение на роль Ольги - событие в моей актерской судьбе замечательное, я полюбила Ольгу и уже не представляла себя в роли Маши. Мне казалось, что в Ольге можно отыскать и переживания Ирины, и жизненную горечь Маши, только все это в ее душе закрыто, ее чувства не выплескиваются наружу, как у Ирины, но внутри бушуют те же страсти.
- Это рецензия критика Н. Агишевой. Мне в этой рецензии больше запомнилась другая фраза: Ольга из тех женщин, которые потом переживут сталинские лагеря. Для меня эта мысль в статье была важнее всего остального. Ольга - человек, может быть, более сильный духовно, чем ее сестры, поэтому она справляется со своими душевными порывами и все заботы сосредоточивает на семье, на сестрах. Когда я прониклась сложностью характера Ольги, мне даже стало любопытнее играть. И я играла Ольгу два сезона, а в этом году, как это часто бывает в театре, возникла производственная необходимость новых вводов: заболела актриса. Галина Борисовна очень не любит замены в спектаклях, и я ее понимаю: начало сезона, публика идет на определенный спектакль, на определенных исполнителей, и вообще делать замены действительно сложно и для театра, и для спектакля, и для партнеров… Меня попросили сыграть Машу. Перерыв был достаточно большой, но я буквально в три дня вспомнила роль. И опять-таки не скажу, что это было очень радостно - даже страшновато. - На этот раз вы уже не плакали ночью? - Некогда было, надо было заниматься делом. Вводила меня Галина Борисовна и режиссер нашего театра Александр Иванович Савостьянов. Он и тогда, во время работы над образом Ольги, мне очень помогал и поддерживал меня. Я думаю, что частично в том образе содержится большая доля и его работы. То же самое произошло с Машей. Он не то чтобы вернул меня в знакомую мне роль, а подсказал новый внутренний рисунок, исходя из меня той, что я представляю собой на сегодняшний день. Я понимаю, какая это замечательная школа: пройдя через Ольгу, вернуться к Маше. Это уже совершенно другая Маша. А роль Ольги теперь исполняет, как и когда-то, в том, прежнем составе, Галина Петрова. И Гале было очень интересно вернуться в эту роль, потому что для артиста, который на какое-то время оставил роль, а потом снова вернулся к ней, время "простоя" все равно не протекает бесследно, он входит в знакомый образ, обогащенный произошедшими за это время накоплениями, жизненными и профессиональными.
- Я не задумывалась о каком-то пересечении этих образов и стараюсь не задумываться над этим. Да и не актерское это дело. Не приведи бог, можно так задуматься, что перейдешь ту грань, которой я всегда опасаюсь и которая отделяет профессию от клиники. В жизни артист должен держаться по эту сторону грани, чтобы сохранить душевное здоровье… Надо быть близко к этой черте, но стараться ее не переступать. Конечно, в обеих этих пьесах и жизненные пласты разные, и совершенно разные Александра Павловна, Ольга и Маша. А роль в "Анфисе" я получила уже после того, как сыграла Машу и меня заметили. Меня поддержал и мне помог Виталий Яковлевич Вульф, который писал обо мне, разговаривал со мной по поводу ролей и давал советы. Роль Александры Павловны в "Анфисе" - это первая роль, которую я делала сама, это не ввод и не дубль. - После премьеры Михаил Швыдкой писал, что для театра в "Анфисе" важно было расширить актерскую палитру, окунуться в другую эпоху, когда разрушались прежние жизненные традиции. - Конечно, Леонид Андреев - это другое. Впрочем, каждая новая роль обогащает актерский диапазон. Стилистически "Анфиса" - это совсем другая вещь, хотя пьеса написана в 1909 году, всего через несколько лет после "Трех сестер", но все-таки это уже другая эпоха - декаданса, когда, как всегда в начале века, в жизни, в людях, во всем происходила ломка, в атмосфере ощущался психологический надрыв. Лев Толстой недаром сказал про Андреева: "Он меня пугает, а мне не страшно". Андреев пытается вскрыть в душе своих героинь темные, смутные, подсознательные побуждения. Создавая пьесу в близкий, но уже другой исторический отрезок времени, Андреев, конечно, имел в виду "Трех сестер" Чехова. Можно даже сказать, что "Анфиса" - это его ответ Чехову, которого ему хотелось "дополнить", открыть в женских образах то, что в драме Чехова скрыто. Но мне кажется, что он ошибался: они не однозначно положительны, эти три сестры Прозоровы, университетские барышни, мечтающие о Москве. У них есть и тайные уголки души. Нечто "андреевское" есть и в чеховской Маше, например. В "Анфисе" драматургу хотелось это обнаружить более явно, и я как актриса с удовольствием погружаюсь в омут ее души, но, мне кажется, все равно у Чехова это гораздо глубже и многограннее. Главное, все зависит от режиссера, который слышит новые звучания в драматургии и воплощает это новое видение так или иначе своими красками, то бишь артистами. Это очень удачный спектакль Галины Борисовны, которая после "Трех сестер" совершенно неожиданно окунулась в другое психологическое поле. Поэтому, если говорить об исследовании театром человеческой души, то два эти спектакля не пересекаются, а дополняют друг друга.
- Естественно, у каждого актера своя система вхождения в образ, своя школа, скорее внутренняя. Есть артисты, которые гениально существуют на сцене, но они иногда не контролируемы, не управляемы… Это связано скорее даже не с обучением, а с природой актера. Я считаю, что я еще в начале актерского пути, поэтому не определила точно, что со мной происходит на сцене, но что-то я знаю определенно. Очень многие мне говорят: "Оля, вы так эмоциональны, вы так плачете, роль вас так захлестывает, такое впечатление, что вы на сцене ничего не соображаете и вас несет какая-то стихия". На самом деле я очень четко знаю, куда и что меня несет, где я нахожусь в любой момент спектакля и где я "ничего не соображаю", потому что еще на стадии репетиций для меня очень важно точно расставить все акценты роли. Во-первых, чтобы было самой удобно, а во-вторых, очень важно выстроить партитуру роли, эту кривую распределения сил, эмоционального существование на сцене. Естественно, прежде всего это проверяет режиссер, потому что бывает так: артист выходит и в первой же сцене выдает потолок своих эмоциональных возможностей, а куда же двигаться дальше? Перспектива роли теряется. Распределение сил очень важно еще и для партнеров. Я очень серьезно отношусь к своим партнерам, потому что на сцене люблю ансамбль, люблю партнерские сцены больше, чем монологи, сольные номера. Меня, например, очень трудно выбить из образа на сцене. Актеры любят всяческие шутки, подколы, подставы. Я могу ответить той же импровизацией на импровизацию так, что партнеры потом перестают со мной шутить на сцене, потому что они не знают, как реагировать на мой ответ. Они подготовили сюрприз, но не просчитали, что я могу ответить в том же духе, не выходя из образа, в стиле своего персонажа. Сама же я люблю и берегу своих партнеров. В каждом спектакле есть такие фиксированные точки опоры, которые не следует разрушать. Это для меня очень важно. Педагоги меня учили: в роли не должно быть белых пятен. Прежде всего логика, а потом уже что дали мама с папой. Хотя импровизацию я очень люблю. Бывает, когда кто-то что-то забыл, что-то на сцене произошло непредвиденное… Я очень люблю эти живые моменты. В "Анфисе" очень люблю работать с Авангардом Николаевичем Леонтьевым, потому что он каждый раз неожиданный. Я никогда не знаю, как у нас с ним пройдет первая сцена и куда мы вырулим. Леонтьев замечательно умеет импровизировать, и я рада была услышать от него, что я легко отвечаю на его импровизацию. Я очень люблю актеров, которые на это способны, но не принимаю импровизаций с текстом, потому что драматургов надо уважать. Когда актер искажает текст, мне кажется, это недостойно даже студентов первого курса института. Ты вот попробуй поимпровизируй между строк текста - это сложнее.
- Закрыться от жизни невозможно. Я за кулисами стараюсь немножко спрятаться от всех. У актеров есть какие-то свои приемчики, чтобы внутренне сосредоточиться, но как ни старайся, невозможно спрятаться. Все равно перед выходом на сцену ты должен снять с себя хотя бы часть кожи. Есть актеры, которые специально провоцируют агрессию, чтобы партнера "подзарядить". Некоторых это действительно заводит, но я к их числу не отношусь. Для меня за кулисами должна быть полная и абсолютная атмосфера любви. Почему я знаю, как зовут в нашем театре всех вахтерш, уборщиц? Потому что я могу встретить мельком кого-то за кулисами, поздороваться, и если человек мне улыбнется, я уже на сцену не просто выхожу, я вылетаю. Я не люблю за кулисами анекдоты или какие-то рассказы об очереди в гинекологический кабинет, не люблю. Вообще при любых жизненных обстоятельствах всегда держать форму входит в профессию. Мы сейчас репетируем иногда по семь, по восемь часов, а вечером у меня спектакль, и кажется, что уже нет сил, но организм талантливее, чем его хозяин. Когда отключается внешнее, физическое существование, организм изнутри выдает такие неожиданные подарки! Ты умираешь от усталости, а на сцене вдруг способна на такой взрыв и даже не знаешь, откуда что берется. Это те творческие неразгаданные вещи, которые разгадывать, я думаю, и не нужно. - Сейчас зрители плачут на спектаклях? - Да. На "Крутом маршруте" плачут. И после спектакля - долгие аплодисменты, зрители встают, настоящая овация. Мне очень приятно, что на этом спектакле зал полон молодежи. Это меня радует больше всего.
- Станиславский очень популярен сейчас на Западе, в Европе. Я знаю, что очень многие западные актеры, известные, большие мастера, периодически нанимают себе педагогов, платят бешеные деньги за обучение именно по системе Станиславского. И это здорово, и это правильно. Что касается наблюдений в жизни, иногда я подмечаю походя какие-то вещи. Я могу, например, пройдя по улице, рассказать потом, что делал, как вел себя тот или иной прохожий. Подмечать, наблюдать - мне интересно, но это не специально, не для профессии. Я люблю иногда ездить в метро, хотя это для меня трудно: люди узнают, хотят со мной пообщаться, и я не могу им отказать, а следовательно, приходится растрачиваться. Люблю поездки, но в новых для меня краях мне не интересны камни и здания, а интересны люди. Они расскажут больше, чем камни. Раньше мои поездки были чаще связаны с профессией, с гастролями, сейчас я люблю ездить отдыхать за границу. Чаще всего я езжу в отпуск одна, у нас с Димой редко совпадает отпуск, и когда мы вместе, это просто праздник. Мне интересно погрузиться в атмосферу людей, которые живут в том или ином городе, в стране. Недавно у нас была потрясающая поездка в Париж, настоящий подарок артистам (может быть отличникам, не знаю) от директора Центрального Дома актера Маргариты Александровны Эскиной. Естественно, мы много наслышаны о парижских магазинах, и что такое для женщины магазины в Париже, можно себе представить. Так вот я зашла в два магазина на моих любимых Елисейских полях просто по пути, не специально, а совершенно случайно, мне это было не интересно. И магазинов в Париже я вообще не помню. Даже экскурсиям по историческим местам я предпочитала блуждания под дождем, с картой, мне нравилось самой отыскать какое-нибудь кафе, где бывал Хемингуэй. Но бывает и так, что за границей я три дня подряд никуда не выхожу и лежа читаю, так что хозяин отеля начинает беспокоиться: не прислать ли доктора, не случилось ли чего-нибудь, а мне хочется просто отоспаться и побыть одной, поэтому я беру с собой книги и стараюсь как можно меньше общаться. - Вы знаете иностранные языки? - Я говорю по-английски. - Самые большие радости в жизни связаны у вас с искусством или с чем-то вне искусства? - Вот сегодня день. У меня сегодня были радости? Были. Может быть, и еще будут. Это история ощущения не радостей, а скорее внутреннего комфорта. Для меня это дороже радостей, то есть внешних проявлений. Если душевный комфорт существует дома, ты приходишь с ним в театр, передаешь другим это настроение, ощущение счастья и полета. А из театра ты приносишь это настроение обратно домой.
- Можно долго философствовать на тему о том, что ты в жизни делаешь сам, а что дается судьбой. Сначала я родилась, и уже больше я ничего не выбирала. За меня уже было все выбрано. По пути мне только давали подсказки, которые меня куда-то переключали. - В разных интервью вы уже много хорошего рассказали о вашей с Дмитрием Певцовым семье. Семья у вас дружная, трудовая, и вы, и Дмитрий до предела заняты в спектаклях и съемках. А есть ли время душевного спокойствия, когда не давит лихорадка творчества? - Очень многие сейчас работают на пределе, время такое, и мы с Димой, кстати, не больше других заняты работой. Сейчас отдыхать, расслабляться - большая роскошь, мы не оригинальны в этом. Но успеваем и увидеться, и побыть вдвоем, а что нам для этого нужно? Вообще есть такой закон: чем больше я работаю, тем больше успеваю дома. Если я сижу какое-то время без работы, мне и дома-то ничего не хочется делать. Это знакомо очень многим артистам. Дома я успеваю и убирать, и готовить, у меня нет никакой прислуги, абсолютно нормальная семья. Дима может дома сам все сделать своими руками, когда есть время. - Ольга, вы хотели бы что-то изменить в своем характере, или, иначе говоря, вам близки идеи Толстого о самосовершенствовании личности? - Это, видимо, по молодости он увлекался такими идеями. Нам только кажется, что мы можем что-то сотворить сами с собой. Да, наверно, я бы хотела уметь вовремя останавливаться, потому что я человек очень темпераментный, заводной. Меня очень трудно уложить спать. И так же трудно подниматься. Если уж я ввязалась в какую-то историю, то меня трудно остановить. Умение притормозить вовремя - над этим надо работать, потому что очень трудно существовать на 500 градусов, как говорит Галина Борисовна, но иначе сейчас невозможно, и сами зрители существуют в таком же градусе… Если ты выходишь с температурой чуть-чуть ниже, то им уже скучно, не интересно. - Ваши друзья - это актеры? - У меня очень разные друзья, есть и актеры, и бизнесмены, и художники, и артисты балета. Друзья у нас не по профессии собираются.
- Дома у нас все попросту, мы ведем достаточно спартанский образ жизни, не зациклена я на домах, на хоромах. Если у меня есть сейчас водитель (пока на него хватает денег), то это только для удобства: чтобы везде успевать, чтобы я могла ограничить общение и сконцентрироваться по дороге на сценарии или выучить текст, а не видеть недовольные лица мужчин, которым не нравится, что женщина сидит за рулем. На это уходит много нервов и сил. Я могу и в метро поехать. Я в этом смысле нормальный человек, а те, кто болеют деньгами и богатством, что ж, наверно, у них было трудное, безденежное детство. У меня в детстве в этом смысле все было в порядке, и поэтому у меня нет комплекса материальной недостаточности.
источник: : Театральная Афиша Столицы
См. также:
Редакция журнала "Театральная Афиша"
Пишите нам: afisha@teatr.ru главная страница | Реклама на сайте | театральный клуб | третий звонок | рекомендуем спектакли | ссылки | журнал
|
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||
|
|
 |
|
За десять с небольшим лет пребывания в "Современнике" заслуженная артистка России Ольга ДРОЗДОВА сыграла разнообразный и психологически насыщенный репертуар. Среди ее ролей Маша и Ольга в "Трех сестрах" Чехова, Вайолет в "Предупреждении малым кораблям" Уильямса, Александра Павловна в "Анфисе" Л. Андреева, Каролла в "Крутом маршруте", Татьяна в "Аномалии" Галина и др. Актриса снялась в "Остановке по требованию", "Бандитском Петербурге", "Королеве Марго", "На бойком месте", "Прогулках по эшафоту" и других фильмах. Приглашают Ольгу и в разные "сборные" спектакли, но с антрепризой пока отношения не складываются, у нее свой, несколько настороженный взгляд на эту разновидность творчества. Однако рано или поздно, сыграть придется: Ольгу любят и зрители, и режиссеры, и партнеры: она очень красивая женщина, легкий, скромный и веселый человек, а главное - талантливая актриса и надежный партнер. Скоро в "Современнике" выйдет премьера спектакля Н. Чусовой "Мамапапасынсобака" по произведению сербской писательницы Беляны Срблянович о взрослой жизни глазами детей, где Ольга Дроздова играет роль Мамы.
