Никогда-никогда

"Секрет русского камамбера, который утрачен навсегда-навсегда". Такое вот длинное название у короткого спектакля Московского театра ЕТ СЕТЕRА, который поставил Александр Калягин по пьесе Ксении Драгунской. Жанр представления, заявленный в программке - "любовное наваждение без антракта". Жанр представления, заявленный режиссером на практике, - шоу с всевозможными мелодиями и ритмами, туманом и дымом, мигалками, бликами, светотенями, фокусами и аттракционами. Все это - на фоне брутально-декоративного разлома в стене (художник Валерий Кунгуров). Сидя в зале на "Русском камамбере...", я сожалела, что шоу-талант Александра Калягина существует вдали от индустрии новогодних телезрелищ, которые у нас никак не научатся делать сколько-нибудь сносно. Действие пьесы Ксении Драгунской начинается как раз в новогодний вечер. И в процессе спектакля создается впечатление, что режиссер решил окунуть своих героев (а заодно и нас) в новогодний телеэкран, как в аквариум.

Сама эстетика шоу кажется избыточно-агрессивной на компактной неглубокой сцене. Шоу со своей громкой энергией, подобно капризному роботу, того и гляди ринется сразу во все стороны, сметая на своем пути маленькую эскизную пьесу. Был бы в таком духе поставлен "Вишневый сад" или "Гамлет", не произошло бы никакой беды. С подобными пьесами можно обходиться как угодно. Рискует пострадать очередной спектакль, но сами пьесы выдержат все. За свою богатую театральную биографию у них уже выработался иммунитет к любым интерпретациям. Но драма Ксении Драгунской пока не является классическим театральным шлягером, в котором и сюжет, и каждая реплика уже давно завоевали нетленный авторитет, вошли в историю, досканально знакомы, даже успели приесться - и нуждаются в стихии, к примеру, шоу, чтобы не наскучить окончательно. Всякая новая пьеса требует от режиссера не только умения интерпретировать, но и умения доносить драматургическую фабулу до аудитории. Здесь же буйство визуальных форм и звуковых эффектов временами совершенно затмевает картину событий, происходящих с персонажами "Русского камамбера...". В "навороченной" суперобертке трудно отыскать конфетку.

Вся прелесть пьесы заключается в остроумном диалоге, иронически обыгрывающем эмоциональные клише. Но для того, чтобы все остроумие реплики "Опять новый год" дошло до зрителя, он должен эту реплику как минимум внятно расслышать и иметь время ее пережить. Чтобы оценить черный комизм невозмутимого монолога Папы Крюксона (Александр Котов) над бездыханным телом отравившегося Крюксона-сына (Алексей Петров), необходимо дать и актерам и аудитории сосредоточиться над заявленной ситуацией. Однако избранная эстетика не приемлет именно состояния сосредоточенности. Она рождена психологией человека, жаждущего забыться от забот сложного мира, оглушив себя бесконечным мельканием ярких красок и странных форм. Такое шоу не позволяет смаковать каждую художественную деталь и сопереживать каждому персонажу. Утомленное и жадное восприятие мира подразумевает, что надо заглатывать все и всех скопом.

Когда в шоу возникают паузы, начинается театр, само наличие которого в любом случае уже есть неимоверное счастье. Реагируешь не на то, что актеры играют хорошо, а на то, что им наконец дали немного поиграть. Если бы они сыграли чудовищно, счастье не уменьшилось бы. Оказывается, что самое приятное - это после всех звуковых эффектов услышать живое актерское пение. А после всех визуальных эффектов - увидеть, какими глазами герои смотрят друг на друга или в никуда. Осунувшийся и бледный Крюксон-младший, ламентирует о потере возлюбленной таким голосом, будто из последних сил диктует завещание. Мухов в тонком исполнении Алексея Осипова предстает меланхоликом и остывающим любовником гамлетовско-онегинского типа. Он бесконечно балансирует между иронией и истерикой, утомленный одновременно и остатками чувств и прогрессирующим "скорбным бесчувствием". Трогательная пышка Мглова (Марина Чуракова), нелюбимая и третируемая Муховым, маниакально обожает Пушкина быть может именно потому, что эта идеальная страсть не зависима от окружающей реальности и реальных людей. Меньше шансов разочароваться или быть отвергнутой. Меньше шансов на "облом", если выражаться словами персонажей. С живыми обыденными людьми столько идиотских проблем. Красавица-невеста Крюксона (Екатерина Беликова), похожая на ожившую наивную куклу, в рыданиях уйдет, покидая оклеветанного жениха. А бруснично-пиджачный, пуленепробиваемо-жилетный, Генварев (Сергей Плотников), умиляющий своей простетской невозмутимостью, так и останется всеобщим другом-приятелем, будто и не замечающим своего неколебимого одиночества.

Спектакль не то чтобы активно разрабатывает какие-то мотивы, намеченные в драматургии, однако все же успевает выразить в процессе сценической кутерьмы ощущение потребности в любви и неспособности подлинно глубокой любви достичь, а главное - удержать. Персонажи предстают перед нами в ожидании и жажде любви, - но в отсутствии любви и смерти. Периодические инъекции абсурдистского фарса заставляют этих вполне убедительно узнаваемых существ обязательно вытворять что-нибудь экстраординарное. Они и надевают друг на друга салатницы с салатом, и устраивают "сладкую казнь" с помощью вливания горячего шоколада в горло провинившейся Мгловой. Они тянут на себя скатерти - со всеми "вытягивающимися" отсюда последствиями. И красиво ломают столы. В общем, они под режиссерским руководством заботятся о том, чтобы зрителю было на что поглазеть. Но, кажется, они еще пекутся о том, чтобы их собственное уныние, прострация, истеричность и скандальность не выглядели бы уж совсем мрачно и скучно. Когда в рамках этого наиболее отчетливо заметного настроения, вдруг (почти один единственный раз) возникает эксклюзивный, драматизированный аттракцион, начинает ощущаться напряженный нерв, столь необходимый театральному зрелищу. Две больничные каталки с распростертыми на них жертвами неразделенной любви, Крюксоном-младшим и Мгловой, снимаются с мест и скользят, разворачиваясь и кружась, движимые энергией отчаяния и тоски героев. Конвульсивный, чуть сомнамбулический танец каталок - единственное до конца патетическое свидание, лирический дуэт несуразных персонажей, всю жизнь умирающих от несчастной любви. И старый, неуклюжий, одинокий холодильник, дышащий холодным паром, отворяет и захлопывает дверцу, будто в очередной раз "махнув рукой", преждевременно прощается с этим миром без любви навсегда-навсегда. Холодильнику здесь и то уже невмоготу, не только живым людям.

См. также:

• Театр: Et Cetera п/р А. Калягина
• Спектакль: НАВСЕГДА-НАВСЕГДА
• Актер: Калягин А., Театр Et Cetera п/р А. Калягина

Редакция журнала "Театральная Афиша"
Пишите нам: afisha@teatr.ru

главная страница | Реклама на сайте | театральный клуб | третий звонок | рекомендуем спектакли | ссылки | журнал