|
|
По мотивам комедии А.П. Чехова (2ч10м) 16+
Постановка: Марк Захаров
Раневская: Александра Захарова
Аня: Анна Зайкова
Варя: Олеся Железняк, Алла Юганова
Гаев: Александр Збруев
Лопахин: Антон Шагин
Трофимов: Дмитрий Гизбрехт
Симеонов-Пищик: Сергей Степанченко, Максим Амельченко
Епиходов: Павел Капитонов
Дуняша: Светлана Илюхина, Екатерина Драчева
Фирс: Владимир Юматов
Шарлотта: Анастасия Марчук
и другие - С 07.11.2024 нет дат для данного спектакля.
Учтите, что театр может переименовывать спектакль, также одни антрепризы иногда передают в прокат спектакли другим.
Для полной уверенности что спектакль не идет воспользуйтесь поиском по спектаклю.
- Рецензия "Афиши":
- То, что нынешний сезон будет особенно урожайным на чеховские постановки, конечно, сомнений не вызывает. Неслучайно уже несколько столичных коллективов в преддверии 150-летнего юбилея со дня рождения писателя начинают новый театральный год с Чехова. Правда, этот автор и без того редко был обделен вниманием режиссеров, а потому очевидно и то, что в грядущем обилии новых вариаций до боли знакомых пьес каждый постарается удивить или шокировать, предъявив собственную, по возможности максимально неожиданную, версию. Так, и в «Ленкоме» текст знаменитого «Вишневого сада» не просто значительно сокращен, но и основательно переписан (сценарий и постановка Марка Захарова).
Отношение к драматургии как к прозе, требующей непременной переработки, похоже, вообще становится все более модным. Тексты адаптируются, перекомпоновываются и пересказываются своими словами. Однако если в обращении с прозаическими произведениями такие трансформации неизбежны и логичны, то в случае с пьесами подобные вольности остаются исключительно «на совести» создателей спектакля. В написанной «по мотивам комедии» ленкомовской версии сохранившиеся фрагменты из авторского оригинала обрастают сегодняшними комментариями, текст и подтекст порой словно меняются местами, а отдельные реплики нередко становятся поводом для пересмотра смысловых акцентов или максимального заострения характеров.
Несмотря на подчеркнуто комедийную окрашенность происходящего на сцене, на протяжении всего действия не покидает ощущение тотального неблагополучия и неминуемого краха. По степени же язвительной иронии представленная бурлескная комедия нередко граничит со зловещим фарсом, а всплески преувеличенного, карнавального веселья напоминают «пир во время чумы». Вызывающе экстравагантная Шарлотта Ивановна (Александра Виноградова) резво выскакивает из «многоуважаемого шкафа» и, сплясав нечто в духе варьете, демонстрирует жутковатые фокусы, больше похожие на смертельные трюки с воспламеняющимися предметами и разнокалиберной стрельбой. Потому слова об обреченности дома из уст этой ожесточенно воинственной особы без роду и племени звучат вполне убедительно. Угрожающе коварной выглядит и лукавая улыбка Прохожего с экзотически восточной внешностью, явившегося сразу после слов об «азиатчине». И хотя компания слуг то и дело беззаботно распевает и пританцовывает совместно с «еврейским оркестром», плясовые ритмы соседствуют со зловеще тревожными музыкальными аккордами (композитор Сергей Рудницкий). А перемещающаяся по площадке стеклянная стена в финале раздавившая беспомощного старика, и сама рушится с жутким грохотом (художник-постановщик Алексей Кондратьев).
В сценической версии «Ленкома» отцветает не только вишневый сад, чья недоходная красота не входит в планы его нового хозяина, разваливается и сам дом, в котором «кончилась жизнь». В мире, где царит выгода и коммерческий расчет, нет места людям, не умеющим делать деньги. Многие персонажи выглядят нежизнеспособными, нервозно истеричными или откровенно нелепыми. И отношение к ним у создателей спектакля достаточно жесткое, далекое от сентиментальности, потому гротеск порой граничит с карикатурностью. Так, бывшие представители «светлого будущего» воспринимаются как пародия на митингующих демагогов. Неуклюже долговязый Петя (Дмитрий Гизбрехт), в сердцах названный Раневской «уродом», и впрямь ущербен, наделен нервным тиком и судорожными движениями, а его надрывно пафосные речи о пути к «высшей правде», которыми фанатично восторгается Аня (Анастасия Марчук), больше походят на бред больного человека. Между тем, в разрушающемся пространстве все еще пытаются искать свой путь к спасению. Шумливо напористый Симеонов-Пищик (Сергей Степанченко) надеется на русское авось и помощь заграничных «инвесторов». Смиренно молящаяся перед иконой Варя (Олеся Железняк) уже почти ничего не ждет от жизни, веря лишь в высшую справедливость. Блаженно восторженная Раневская (Александра Захарова) отдается во власть сиюминутных эмоций и от растерянности перед реальностью ищет хотя бы временной опоры, вновь оказываясь жертвой очередной иллюзии.
Любовная линия в отношениях между Раневской и Лопахиным в различных вариациях уже появлялась в сценических версиях «Вишневого сада», так же как и подчеркнутое выдвижение на первый план купца новой формации. Однако в ленкомовском варианте Лопахин (Антон Шагин), пожалуй, особенно отчетливо противопоставлен всем остальным. В компании безалаберных неврастеников он один представляется выдержанным, деловым и предприимчивым. К тому же Ермолай Алексеевич непривычно молод, полон сил и энергии. Но в азарте он и не замечает, как все уходят, не желая даже слышать о перспективных планах строительства на территории усадьбы выгодно продаваемых дач. А Гаев (Александр Збруев), категорически не приемлющий принцип «все на продажу», проявляет свою неприязнь к хваткому дельцу с откровенно агрессивным пренебрежением. (Спектакль посвящен памяти репетировавшего эту роль Олега Янковского – одного из строителей «захаровского Ленкома», которые в последние годы с устрашающе трагической очередностью навсегда покидают эту сцену). И хотя Леонид Андреевич в спектакле предстает неким «махровым консерватором» и истеричным демагогом, который должен вызывать антипатию, вся его вина заключается лишь в том, что он не смог подстроиться под изменившееся время. Этот человек из 80-х годов остается верным своим убеждениям и не может понять, что происходит в окружающей его жизни. Ближе всего ему становится мудрый и разумно рассудительный старик Фирс (Леонид Броневой), оказавшийся забытым и брошенным. Таким же никому не нужным чувствует себя в финале и Гаев, беспомощность и растерянность которого вызывают гораздо большее сочувствие, чем одержимая пляска разгулявшегося торгаша, словно сбросившего с себя внешнюю интеллигентность вместе с серебристым пиджаком, слегка отдающим сегодняшним «глянцем». Лопахин, конечно, успешнее остальных ориентируется в любой новой реальности, но все-таки очень не хотелось бы видеть в нем героя нашего времени.
Марина Гаевская - В спектакле участвуют:
     
|
|
|
реклама на сайте
