«Анна Каренина», Л.Н. Толстой

Когда Лев Толстой набрасывал первые строки романа о семьях счастливых и несчастливых, он, по его признанию, понятия не имел, как сложатся судьбы его героев. Спектакль же начинается с бьющего по нервам паровозного гудка, то есть с самого начала идет под знаком трагедии. Толстой недолюбливал театральные эффекты, но именно театральность постановки помогла режиссеру А. Житинкину перевести часть романа на язык сцены. Собственно, ничего другого и не оставалось, поскольку была отсечена (а это неизбежно) линия Левина и Кити, а вместе с нею – столь дорогая для писателя «мысль семейная», а также мысль общественная о том, что в России «все переворотилось». От романа сурового реалиста остался только любовный треугольник, а это, согласимся, совсем другая «песня», требующая другой «аранжировки». В спектакле возникают гигантские подвешенные зеркала с обклеенными трещинами, стеклянные саркофаги с горящими свечами как знак хрупкости человеческой жизни, живописные и внутренне напряженные расстановки героев, «случайно» столкнувшихся в дверях. Монолог Каренина «Анна, я должен предупредить тебя» Олег Вавилов произносит в качаловской, мхатовской исполнительской манере, но с явными нотками саморазоблачения. Иногда актер «дает петуха», что вызывает смех в зале. Используя гамму переживаний и приемов на пересечении драмы и комедии, О. Вавилов создает образ столь значительный, что рядом с ним Вронскому (Александр Ефимов) достается роль «милого друга» семьи. Ведущий мотив главной героини – не трагическая вина, а беззащитность. Ни муж, государственная голова, ни любовник, человек чести, ничего не делают, чтобы предотвратить катастрофу. Возбужденная, в черном длинном платье, с короткой после болезни прической, идущей ее красивому лицу, такая близкая нам, сегодняшним, Анна – Евгения Крюкова мечется по сцене, бросая короткие нервные фразы. Покинутая всеми, она решает «избавиться от всех». Идя порой наперекор Толстому, режиссер увлек актеров интересной и оригинальной постановочной задачей, идеально выдержанной в задуманном стиле.

Сценическая версия и постановка А. Житинкина. Сценография и костюмы – А. Шаров.