О спектакле "Иисус Христос - Суперзвезда"

12 июля 1990 года на сцене Академического театра имени Моссовета впервые прошел спектакль "Иисус Христос - Суперзвезда" по мотивам легендарной рок-оперы. Свое видение истории почти двухтысячелетней давности на российской сцене воплотили П. Хомский (режиссер-постановщик), С. Проханов (режиссер), А. Чевский (музыкальный руководитель), Ф. Иванов (режиссер по пластике), Я. Кеслер (перевод с английского и сценическая редакция), а так же О. Казанчеев, В. Анохин, Г. Цивцивадзе, В. Баглайских, А. Шкатов, В. Боровинских, В. Сторожик (исполнители роли Иисуса из Назарета), В. Ярёменко, А. Дёров ("Иуда Искариот"), И. Климова, Л. Марис, Т. Юрашевич, О. Моховая ("Мария Магдалина"), В. Бутенко, А. Бобровский, А. Межулис, А. Пилипенко, Л. Сенченко ("синедрион"), В. Проданов, Э. Степин, П. Майков ("Симон Зилот"), Б. Иванов, А. Адоскин, А. Яцко ("Понтий Пилат"), С. Проханов, А. Макаров, А. Ревенко ("царь Ирод"), В. Аносов ("юродивый", а так же режиссер по пластике) и другие... В декабре спектакль пройдет в 500 раз, что свидетельствует о зрительской любви к нему по сей день. А как видят спектакль и свои роли те, с чьей помощью он рождается на сцене?

Ирина Климова (играет роль Марии Магдалины с 1990 года):
Это история четырех людей: Иисуса, Иуды, Симона и Магдалины, если ее прорисовать почетче, то станет видно, что они - друзья. Они расходятся от общей идеи, как лучи от свечи, из-за того, что у одного - неотвратимая миссия, у другого - больное самолюбие, третий хочет революцию, а четвертая понимает, что у нее нет сил их всех собрать, и решает, что ничего, кроме как отдать свою жизнь за любимого человека, она не может. Идею постановки спектакля главному режиссеру театра имени Моссовета Павлу Осиповичу Хомскому предложили Сережа Проханов и автор перевода "Jesus Christ - Superstar" Ярослав Кеслер, в 1988 году. Три артиста нашего театра, профессионально умеющие петь: Саша Бобровский, Валера Яременко и я, втроем разучили весь Уэбберовский вариант по партиям, и, после того, как спели, решили пробовать. Репетиции шли достаточно трудно, от сделанной работы часто приходилось отказываться, особенно это касалось танцев: выучили весь рисунок, а потом его забросили. Многое делалось под способности артистов, например, "Молельную чашу", в плане вокала, мы придумывали сообща: как должна начинаться, как развиваться по голосу... Очень помогал Ярослав Кеслер, я считаю, что его версия перевода самая удачная из ныне существующих: практически дословная и очень вокализированная. Он специально работал над тем, чтоб все "гласные-согласные" хорошо пелись. Благодаря ему моя роль в спектакле стала более интересной. Мы не знаем, какой была Магдалина на самом деле, и это дает простор для фантазии. У меня она - просто женщина. Жертвенная, любящая. Женщина, для которой любовь - истина, готовая защищать свое чувство, как мать - дитя. Она человек, который столкнулся с тем, что кардинально изменило его. И это была любовь. Встреча с Христом вернула эту женщину к ее сути, чистоте, невинности, в этом - смысл образа. Очень жаль, что когда спектакль выпускался, в упрек моей "Магдалине" ставилось именно это, хотя, по-моему, только ради этого его и стоило играть. Надеюсь, времена меняются.

Борис Иванов ("Понтий Пилат", играет с 1990):
Исторически, мой герой - ставленник Рима, прокуратор, я вполне допускаю, что он мог быть военным человеком, тем более, что прозвище у него - "Пилат", лауреат премии Пиллы, которая давалась за какие-то военные заслуги... И был в его жизни какой-то странный человек, ну да мало ли их, странных. Есть такой роман о жизни Пилата лет через тридцать после описываемых Евангелием событий. Он на пенсии, у него спокойная, наверное, счастливая жизнь. И кто-то спрашивает его: а помнишь, когда ты был прокуратором Иудеи, у тебя был такой Иисус, его еще распяли? И он не вспомнил. Он прошел мимо первого человека, мимо Бога и не заметил его. Очень трепетно было браться за такую роль. На самом деле, конечно, все было не так, как мы играем. Но мы же не претендуем на историческое исследование! Это в "Борисе Годунове", скажем, все должно быть в хронологическом порядке, и то уже сложно сказать, где правда, а где - вымысел. Это играется как сказка, легенда, про событие, которому сегодня почти две тысячи лет; как точка зрения людей, ее играющих; молодежи, компании, которая приехала на мотоциклах, автобусах, пришла пешком, собралась в каких-то развалинах, и они передают ее в зрительный зал, как знают и умеют...

Александр Бобровский ("Савл", с 1990г.):
Первоначально мне предложили быть "сексотом" (секретным сотрудником), это в произведении-то на библейскую тему! Нас там трое: Каиафа, Савл (это я) и Анна. У меня интересный персонаж, такой "двойственный": и вашим, и нашим. В Библии известен как апостол Павел. А до встречи с уже покойным Христом был фарисеем, да еще связанный родственными узами с Анной - кто-то из них кому-то приходился зятем - и, вроде бы, ходил к Каиафе за разрешением переловить всех верующих в Дамаске и его окрестностях, но об этой темной стороне его жизни в Библии почти не упоминается. Так что образ у меня довольно свободный. Я определил его для себя как булгаковского "человека в плаще", Афрания, который то появляется на базаре, то у Хевронских ворот, то в Нижнем городе... Как-то раз на гастролях исполнителю роли Каиафы (Славе Бутенко) нужно было уехать на съемки, и пришлось мне петь за него (а мою партию исполнять другому артисту), если это можно назвать "пением", потому что голоса у меня в тот день не было абсолютно. Просто встал утром, а вместо человеческой речи - хрип. Каиафа вышел жутким монстром, эдаким "интеллектуальным паразитом". А еще через какое-то время заболел Леня Сенченко, исполнитель роли Анны, я пел и за него. Забавно, что именно часть тех партий, которые исполняю я - человек, считающийся в драматическом театре поющим, - прописана под фонограмму, но это - исключительно технический момент. Когда мы выпускали спектакль, на всех участников действия просто не хватало микрофонов и по ходу мы ими менялись. В мой перепели чуть ли не все действующие лица, от Пилата до Магдалины. Персонажи "Синедриона" задумывались как символ власти, противостоящей толпе. Во многом это позволило построить композицию спектакля как кольцевую: в конце действия "толпа" садится на рампу, как бы спускаясь в зал, из которого в самом начале пришли мы, "власть".

Олег Казанчеев ("Иисус из Назарета", с 1990):
Меня пригласили, фактически, на выпуск спектакля, когда было готово все, вплоть до рисунка роли. Я вошел месяца за три до премьеры, меня туда просто силой затащил Слава Кеслер, он горел идеей создания подобного произведения чуть ли не с момента появления оперы на свет. Но я понял только одно: нельзя объять необъятное, нельзя сыграть все, что есть в этом мире, а в мире есть все, что есть в том образе, играть который предложили мне. Так что по сей день я стараюсь следовать традициям Брехта: находиться в большом отстранении от того, что играю. Уже после выхода спектакля англичане и американцы, хорошо знающие оригинал, приходили к служебному входу и говорили странные слова, мол, настолько здорово, что не ожидали. Я не могу в это поверить, потому что знаю: "здорово" - это там, у них. Вообще, зритель, которому что-то понравилось в спектакле, обычно признается, что очень боялся идти. Единственное мнение, достаточно постоянное у всех - музыка "держит". Очень хорошая аранжировка.

Павел Майков ("Симон Зилот", с 2000):
Первый раз попал на спектакль, будучи студентом первого курса ГИТИСа. Увидел "Симона Зилота" Эдуарда Степина и просто влюбился в эту роль. Пять лет мечтал сыграть! Вообще, по самой опере у меня "поехала крыша" еще классе в третьем. Папа принес аудио кассету, потом я посмотрел фильм, чуть не плакал, и всю жизнь, начиная с того момента, хотел сделать что-то подобное. Когда я играю теперь, слез у меня нет (по сценарию не положено), но есть жилы, вздувшиеся на лбу и агрессия, мне в жизни не свойственная, и дай Бог, чтобы на сцене она оставалась. Но я пытаюсь сделать этого человека не столь агрессивным, сколько обаятельным. Обаятельные люди - самые страшные. Почему Симон весь в черном? Он - черный человек, такой же был у Моцарта, Пушкина, Есенина. Один из свиты, но главный из нее. Хотя, если почитать Евангелие, Симон Зилот там мало фигурирует, там говорится: а впереди всех шел Симон по прозванию Зилот, потому что произошел из секты зилотов. Это тот Симон, который кричит Иисусу: "Ты себя покроешь славой навеки!" И еще в нем есть от Петра (Симона). Потому что, когда арестовывают Иисуса, он отворачивается от него. А по Евангелие тот трижды отрекся. Только это придумали уже в Моссовете, у Райса и Уэббера нет такой агрессивной окраски, там он выплескивается только один раз, когда поет "For ever", после чего говорит Иисус, и Симон больше не появляется вообще. В нашем спектакле он создает интригу; он же ставит последнюю точку в действии: ребята хотели поиграть - а распяли по-настоящему.

Алексей Макаров ("Царь Ирод", с 1993):
В финале спектакля, когда идет общая вакханалия и некий момент ерничанья над свершившимся (мой персонаж выходит на сцену в рваном хитоне, имитирующем одежду Иисуса, мол, я тоже могу напустить на себя серьезность, надеть рваный балахон и изобразить распятие; Сергей Борисович Проханов, который являлся одним их режиссеров спектакля и играл эту роль до меня, надевал еще золотой лавровый венец, вроде терновый, с меня он просто слетает после трех движений в танце) появляется мудрый Пилат, который смотрит на всю эту молодежь в диком приступе веселья и говорит: "Когда вы упьетесь своей свободой и вас стошнит от нее, тогда вы снова придете ко мне и скажете: прости нас, игемон. Ради Христа, прости. Я бы простил, да простит ли он?" Каждый готов осудить Пилата за то, что тот "умыл руки", но никто не знает, как поступил бы на его месте. И тут первого обжигает Ирода, он разворачивается, смотрит на крест и видит, что там уже никого нет, на месте распятия висит лик, портрет... Кто будет следующим - неизвестно. Надо сказать, что наш вариант рок-оперы я люблю больше, чем оригинал. Не потому, что уже семь лет пою его. У нас же спектакль "по мотивам". Классика - она классика и есть. Но по мотивам классики всегда должно делаться что-то замечательное. Это - хороший слепок с нее. Наверное, потому у нас уже больше десяти лет аншлаги.