На сцене нет столь важных для поэтики Художественного театра правдоподобных декораций (на планшете одни стулья), нет индивидуально подобранных костюмов (все в белом), а главное, нет твердых исполнителей, «отвечающих» за персонаж: в разных ситуациях исполнители меняются, показывая разные лики героев. То один, то другой молодой актер оказывается в центре эпизода, а остальные ассистируют, потом происходит смена. Глобальная подвижность не мешает зрителям мгновенно включиться в изображаемые семейные отношения. Подобные семейства Достоевский называл «случайными». Герои и сошлись как-то легко, без «предыстории», и так же живут, словно плывут по воле волн жизни. Те, кто младше, вторят старшим. Не видевшие у старших жизненной борьбы и нравственных усилий, они выбирают дорогу несложную. Не хочется девочкам напрягать мозг, а хочется испытывать приятные ощущения с лицами противоположного пола, когда старших дома нет, они и отдаются этому занятию с интересом, тем более никто и не останавливает. Подвернулась немолодому уже главе семьи юное существо, почему бы не попользоваться, тем более отпора нет. Мать видит все это – и никакого сопротивления, даже упрека. Так и плывут. Театр никого не осуждает, ни на чем не настаивает, но зрителям задуматься есть над чем. Течение спектакля взрывается, как фугасами, энергичными танцевально-музыкальными вставками, иногда в унисон происходящему, иногда – наоборот. В недрах молодежного состава МХАТ под руководством актрисы и педагога Марины Брусникиной возникает какой-то необычный вид спектакля, который после «Сонечки» и «Пролетного гуся», решенного в той же стилистике, приобретает очертания законченности – главным образом благодаря истинно мхатовскому искусству внутреннего перевоплощения, которым молодые актеры владеют профессионально.
Режиссер М. Брусникина. Хореограф А. Сергиевский. Художник Е. Кузнецова.