Когда на почти пустой сцене, обставленной лишь несколькими стульями и осветительными приборами, появляется некое странное создание в натянутой до бровей панаме и, приставив к слезящимся глазам полевой бинокль, вдруг лихо запевает хриплым голосом, некоторые зрители невольно заглядывают в программку. Неужели это и впрямь Евгения Симонова! С такой невероятной достоверностью и одновременно артистическим озорством передает исполнительница возрастные особенности своей 92-летней героини, которая то плаксиво подвывает, бессмысленно таращась в пустое пространство, то, лукаво щурясь, блаженно глядит на мир живыми искрящимися глазами. А между тем эта женщина проживает последний день своего земного существования. Спектакль, однако, отнюдь не выглядит мрачным. В постановке Сергея Голомазова все строится на контрастах: мистика и условность соединяются с лирикой и тонким психологизмом, грустная нота жизненного финала перекрывается стремительным музыкальным потоком, словно уносящим героиню в ее прошлое. И это прошлое воплощается уже не в одном, а в трех образах, отображающих три этапа одной женской судьбы. Потому у героинь нет даже собственных имен – они заменены первыми буквами алфавита. В юной максималистке С – Зое Кайдановской кипит пылкая несдержанность молодости, в невозмутимой В – Вере Бабичевой тлеет усталое равнодушие зрелости. И лишь в А – Евгении Симоновой, уже прошедшей через десятилетия одиночества и предательств, тревог и болезней,  в конечном итоге светится мужественное достоинство и мудрая ирония старости. Удивительно точно передавая пограничное состояние между радостью и печалью, смирением и горечью, актриса вместе со своей героиней словно помогает увидеть свет даже в самой страшной тьме отчаяния.

Режиссер С. Голомазов. Художники Е. Яроч­кина, Н. Жолобова, С. Агафонов.